Николай I без ретуши - Яков Гордин

К причинам государственного расстройства должно присовокупить и следующие:

…Безмерность наград. В монархическом правлении награды составляют рычаг, которым направляется воля людей к цели государственного благоустройства. Напротив, у нас награды потеряли всю цену: чины и ордена сыплются в безмерном количестве, без разбору, и всего более на людей ничтожных, на ласкателей и угодников слабостей сильных людей, отчего (ордена) совершенно утратили уважение, перестали быть двигателями честолюбия. Государь, отличая людей по представлению и одобрению приближенных, неминуемо впадет в ошибку, поелику каждый будет стараться окружить престол своими любимцами. […]

Из дневника Александра Васильевича Никитенко. 2 апреля 1847 года

Напрасно мы жалуемся на бессодержательность нашей общественной жизни. У нас есть свои общественные события и вопросы; у нас умы тоже напрягаются в суждениях о важных задачах. Вот, например, теперь весь город занят толками о казенных воровствах. Наши администраторы подняли страшное воровство по России. Высшая власть стала их унимать, а они, движимые духом оппозиции, заворовали еще сильнее. Комедия да и только… Огромную сумму своровали начальники (генералы и полковники) резервного корпуса. Они должны были препроводить к князю Воронцову (на Кавказ. – Я. Г.) семнадцать тысяч рекрут и препроводили их без одежды и хлеба, нагих и голодных, так что только меньшая частью их пришла на место назначения, остальные же перемерли.

Сороковые годы, которые представляются апогеем мощи николаевской державы, на самом деле были временем тяжким.

Историк А. С. Нифонтов в исследовании «Россия в 1828 году» на основании комплекса официальных свидетельств нарисовал довольно устрашающую картину. В Поволжье, по всему Черноземью, на Украине и Приуралье не уродились хлеба из-за засухи. Свирепствовала саранча. Горели города – выгорели Пенза, Херсон, Орел, Саратов, Казань. Сгорело по России до 70 тысяч крестьянских изб. По стране шествовала холера. Из заболевших 1700 тысяч человек умерло 700 тысяч.

Все, о чем писали Кутузов, Никитенко, о чем свидетельствовали документы, через сто лет поднятые Нифонтовым, Николай Павлович знал.

Из письма Николая I фельдмаршалу Ивану Федоровичу Паскевичу. 1840 год

С возвращения моего сюда мне не было свободного времени отвечать тебе, мой любезный отец-командир, на два письма; одно полученное мною на пароходе при самом отплытии из Киля; другое здесь, вскоре по приезде. Я нашел здесь столько тяжелого, грустного дела, что, при без того довольно мрачном расположении моего духа, с трудом мог заниматься и кончить все, что на меня навалили. Теперь, слава Богу, дела пришли в обыкновенное правильное течение, и мне несколько полегче. К несчастию, я нашел здесь мало утешительного, хотя много и было преувеличено. Четыре губернии точно в крайней нужде; это Тульская, Калужская, Рязанская и Тамбовская; озимой хлеб и четвертой доли не воротит семян; к счастию, что яровые хороши.

Требования помощи непомерные; в две губернии требуют 28 миллионов; где их взять? Всего страшнее, что ежели озимые поля не будут засеяны, то в будущем году будет уже решительный голод; навряд ли успеем закупить и доставить вовремя. Вот моя теперешняя главная забота. Делаем, что можем; на место послан г. Строганов, распоряжаться с полною властью. Петербург тоже может быть в нужде, ежели из-за границы хлеба не подвезут. Чтоб облегчить потребность казенного хлеба сюда и не требовать всего количества с низовых губерний, я приказал было Чернышеву тебя спросить, можно ли считать на Польшу; но дело это несбыточно на сообщенных условиях; разве на пробу заподрядить 20 т[ысяч] кулей для доставки чрез Либаву? Год тяжелый; денег требуют всюду, и недоимки за полгода уже до 20 миллионов противу прошлого года; не знаю, право, как выворотимся.

Из воспоминаний Александры Осиповны Смирновой-Россет

[В 1845 году Николай сказал Смирновой: ] Вот скоро двадцать лет, как я сижу на этом прекрасном местечке. Часто удаются такие дни, что я, смотря на небо, говорю: зачем я не там? Я так устал…

В 1848 году он писал тому же Паскевичу в Варшаву письма, в которых явственно звучали панические ноты.

Из писем Николая I фельдмаршалу Ивану Федоровичу Паскевичу. 1848 год

Неурожай угрожает многим губерниям, и… пожары поглощают город за городом и много сел и деревень.

Нет почти села в России, где бы она (холера. – Я. Г.) не свирепствовала.

Не знаю, право, как вывернуться из сметы; теперь уже недосчитывается более десяти миллионов! Ужасно! Надо везде беречь копейку, везде обрезывать, что только можно, и изворачиваться одним необходимым.

Страна существовала в состоянии глубокого финансового кризиса. (Неудивительно, что во время визита в Англию в 1844 году Николай показался королеве Виктории печальным. Что, впрочем, не мешало ему обсуждать с английскими политиками планы передела мира.) К середине 1840-х годов внешние и внутренние долги России составляли 299 865 232 рубля серебром. Это фантастическая по тем временам сумма.

Огромных дополнительных расходов потребовали Персидская и Турецкая войны 1826–1829 годов. Польские дела потребовали займа 150 миллионов золотых рублей.

Из исследования экономиста Ивана Станиславовича Блиоха «Финансы России XIX столетия». 1882 год

Несоразмерное соотношение между расходами и доходами, с одной стороны, а с другой – постоянное возрастание недобора в доходах повлекли за собой и значительное увеличение дефицитов по государственным росписям, достигшее в последующем трехлетии, именно в 1847, 1848 и 1849 годах, до громадных размеров.

Трагический парадокс заключался в том, что, зная все это, Николай Павлович действовал так, как будто он управлял богатой и благополучной державой.

В тяжком 1849 году он отправил стотысячную армию на помощь австрийскому императору. Легко представить себе, какую брешь это пробило в гибнущем российском бюджете…

Из исследования Ивана Станиславовича Блиоха «Финансы России XIX столетия». 1882 год

Высшая господствовавшая у нас политика того периода, как известно, была – гордость. Благосостоянием народа, финансовыми успехами внутри нельзя было похвалиться; зато ссылались на внешнее могущество России. Те публицисты, задачею которых было проводить в публику административные воззрения, могли указывать лишь на одно преимущество России пред Западом – на полное внутреннее спокойствие. Но и эта ссылка была не совсем верна, так как те же публицисты умалчивали, конечно, о целом ряде волнений среди крестьян – волнений, проходивших чрез весь период и нередко требовавших вмешательства военной силы. За этим исключением, спокойствие внутри действительно существовало, но это не было плодотворным спокойствием развития, работы, накопления в стране сбережений, а было лишь бесплодным, мертвящим спокойствием застоя.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});